Дэннис Лэнгли - Celistic. Эхо мира
– Тебе достаточно привести в доказательство секретные директивы прошлого президента по поводу вихревой смеси. У меня есть коды для базы с ними в импланте, который ты взломала, – подсказывал Герман.
Но Агата вдруг заговорила не о коррупции.
«Вихревая смесь, – сказала она, – производится из растений. Это вы все знаете. Что скрывало от вас правительство, так это то, что в производстве могут участвовать только люди с четвертой отрицательной группой крови. Вы думали, что все на равных готовы жертвовать своей жизнью за существование планеты. Это не так. За ваше существование платит своими жизнями десятая часть населения. До сих пор все ученые, которые пытались докопаться до правды, были убиты вашим правительством. Но теперь вы знаете».
Герман понял, что она не попалась на его хитрость и разобралась, в чем дело.
– Постой! Агата, послушай, пожалуйста! – закричал он. – Если ты отправишь это сообщение, то люди с отрицательной группой крови просто покинут планету, отказавшись участвовать в такой жеребьевке. И тогда все население будет обречено! У нас нет другого способа, дающего достаточные деньги для поддержки планеты в пригодном для жизни состоянии. В лучшем случае начнется гражданская война. В худшем – мы просто вымрем! Ты этого хочешь?!
«Информация должна быть свободна», – впервые Агата ответила Герману, а потом отключила от своего импланта его память.
Агата отправила запись в эфир и прошла к балкону, где уже собирался из частей скрытый камуфляжем флаер. Перед тем как улететь, она окинула взглядом город.
Скоро этого города не станет, и копошащиеся внизу люди столкнутся в борьбе за выживание. Они просто не понимают, мелкие, эгоистичные, отчаянно закрывающиеся от правды в тени Эха. Агата прощала их.
Память о них будет сохранена.
Большая Игра
Сэдрик Клиф очень хорошо помнил, как три года назад, впервые увидел систему Эхо. Шел 2389, и уже тогда он много читал о ней, и даже просмотрел пару виртуальных экскурсий, но вживую все оказалось значительно более впечатляющим.
Он приблизился к системе на массивном пассажирском лайнере, но скоро его попросили пересесть на маленький студенческий флаер инфостанции. Внутри он встретил Учителя.
– Здравствуй Сэдрик, – сказал Учитель. – С этого дня я твой Учитель.
– А чему мы будете меня обучать? – спросил Сэдрик.
– Чему обучает учитель математики? Математике. Учитель физики – обучает физике. А я просто Учитель. Как ты сам думаешь, чему я буду тебя обучать?
– Не знаю.
– Возможно, никогда и не узнаешь.
Учитель развернулся к пульту управления, давая понять, что он объяснил достаточно. Он включил голограмму вида за бортом, и Сэдрику стало казаться, будто они вдвоем стоят прямо в открытом космосе. На мгновение у него закружилась голова, но он быстро справился.
Флаер подлетал к третьему астероидному кольцу, окружающему звезду Эхо. Сэдрик пригляделся к астероиду, на который они направлялись, и тут с удивлением понял, что это гигантское тысячеэтажное здание, висящее прямо в космосе. Мрачные каменные горгульи восседали на углах крыши, ровные углы и плоские арки создавали сюрреалистическое ощущение.
– Это… это и есть инфостанция Эха? – спросил он, замирая дыхание.
– Не-а, это просто третий корпус философского факультета.
Флаер пролетал по тоннелю сквозь здание, и Сэдрик увидел, что внутри расположен целый город. Кафе, магазины, он даже заметил стадион для слайдербола.
– А где все люди? Почему никого нет?
– Занятия идут вовсю. А прогульщиков у нас принято расстреливать на месте, – Учитель подмигнул Сэдрику. – Шучу-шучу, – потом наклонился к нему, сделал страшные глаза и прошептал едва-едва слышано одними губами: Не шучу.
Флаер продолжал лететь между корпусами. В системе Эхо не было планет, только астероидные кольца, которые только когда-то через миллионы лет должны сформироваться в планеты. Инфостанция использовала астероиды, как корпуса, общежития, зоны отдыха, экспериментальные и исследовательские площадки. Сложно было поверить, что все это возникло несчастные пятнадцать лет назад.
Флаер все летел и летел под потоками капсул спешащих на занятия студентов, между корпусами и скоплениями кораблей. Сэдрик даже заметил, что некоторые перестреливались друг с другом (он надеялся, что не боевыми зарядами). Эхо бурлило жизнью – странной, загадочной, притягательной, и Сэдрик не мог поверить, что вскоре он сам станет частью всего этого великолепия. Ему хотелось мечтать о том, что однажды он проникнет в секрет этого механизма, займет в нем внушительное место, может, даже станет управляющим одного из корпусов. Почему бы и нет?
Он не заметил, как подлетели к главному корпусу. Флаер прошел через искусственный облачный покров, изнутри выглядящий, как синее небо, и сел на зеленую лужайку перед тяжелыми металлическими воротами.
Последнее, что Сэдрик помнил о том дне, – был добрый взгляд привратника. Было в этом взгляде что-то приглашающее и умное, будто бы они были уже много-много лет знакомы.
В тот первый день казалось, что мечты Сэдрика – почти недостижимы. И это «почти» было настолько невесомым и крохотным, что, казалось, не существовало вовсе. Через три года все уже было совсем по-другому, потому что через три года Сэдрик Клиф показывал третьи лучшие результаты по высшей математике во всем Эхе (по поводу первых двух мест ходили слухи, что это биороботы инфостанции тестируют себя – во всяком случае, на занятиях их не видели). Уже в первый год Сэдрику в нарушение всех правил поменяли поток, перекинув на престижный факультет межпланетной политики. Говорили, что даже некоторых преподавателей замечали консультирующихся с блестящим студентом, но Клиф все отрицал. Всем было очевидно, что экзамены не станут для него проблемой, и по окончании за Сэдрика будут бороться как минимум пятеро членов Совета, пытаясь привлечь его «консультантом с большой перспективой». В кулуарах в шутку предполагали, что Клифу так легко все дается, потому что он уже проживал свою жизнь раз этак десять, и заранее выучил все повороты. Некоторые даже предполагали, что ему «подыгрывает» центральный компьютер Эха, приводя в доказательство тот факт (во всяком случае, они называли этот «фактом»), что Сэдрику никогда не приходилось ждать лифтов и капсул.
Семестр скоро должен был закончиться, и Сэдрик сформировал команду для написания курсовой, обсуждая, какой астероид им больше подойдет для экспериментов, какую атмосферу там сформировать и какое оборудование заказать. Впрочем, обсуждение быстро ушло от учебы в значительно более… хм… энергичную сторону.
– Как тебе эта вот? – один из товарищей указал на группку студенток с другой стороны двора. Он не конкретизировал, кого имеет в виду, но пояснения и не требовались.
В той группе стояла Ванесса Ван-Тауэр. Дочь богатейшего юфусианского барона, наследница немыслимого состояния, круглая отличница и, по выражению даже самых наглых приставал, «та еще стерва». Папочка забирал любимую доченьку из школы, прилетая на целом боевом линкоре, и готов был по первому взмаху ее ресниц не только оторвать яйца любому обидчику, но и устроить войну их народу, объявив генетически несовершенной нацией.
К тому же, кодекс юфусианской монархии предсказывал ее неминуемую помолвку со старшим принцем Балива сразу по окончании учебы. На языке студентов это все описывалось куцым, но от того не менее внушительным словосочетанием: «двенадцать балов!»
– Ну чо, слабо ее закадрить?
Обычно Сэдрик на «слабо» не велся, но сейчас вдруг улыбнулся: «Дайте мне пять минут». Бросив короткий взгляд на свои потрепанные кроссовки, он направился к девушкам.
Разговор стих еще задолго до того, как Сэдрик приблизился. Сложно было найти человека во всем Эхе, не знавшего про него. Те из студенток, у которых были длиннее ноги и светлее волосы, – просто выжидали развития событий, другие – уже по походке Сэдрика поняли, что сейчас их ждет настоящий концерт. Ванесса? О, она прочитала все, что требовалось, даже не видя Сэдрика, по одним глазам смотрящих на него подружек. Теперь уже на паренька смотрели все, а он просто стоял и скалился, равномерно переводя взгляд с одной на другую. Ванесса не стремилась как-то выступать, отлично понимая, что ее положение очевидно и без лишних слов.
Тем временем тишина затягивалась.
– Чего тебе, Клиф? – выступила одна из девочек. – Кому-то решил в любви признаться? Давай, не стесняйся, мы не кусаемся.
А Сэдрик все молчал, не меняя выражения. Несколько студенток переглянулись, одна начала рыться в сумочке, другая захотела что-то еще сказать, но не успела – в помещении врубилась сирена. Лампы окрасились рыжим, учащиеся замотали головами. Посередине двора возникло предупреждение: «Просим всех соблюдать спокойствие! В помещении факультета межпланетной политики зарегистрировано нарушение условий содержания экспериментальных веществ. Просим учащихся пройти к запасному выходу и дожидаться медицинского флаера для прохождения карантина».
